Подводные дома «Садко» и люди в записках современника - Виталий Сычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После работ в Северной Атлантике «Нерей» в начале августа 1969-го пришёл в Севастополь. Об этой крымской жемчужине с восторгом вспоминали все участники рейса. Из сотрудников ЛПИ в экспедиции участвовал Валентин Беззаботнов. В гидрохимической лаборатории я работал с третьекурсниками Володей Сенюковым и Юрой Астаховым. Кроме них в том примечательном рейсе участвовали будущие известные океанологи ректор ЛГМИ Лев Карлин, зам. директора ААНИИ Саша Данилов, зам директора Мурманского морского биологического института (ММБИ) РАН Володя Денисов, пом. капитана подводного аппарата «Бентос-300» Женя Лепский. Мне с Мишей Усенковым, но всё же чаще мне, доверяли увольнение с младшими студентами в Дублине и Гибралтаре. Билетов на поезд для студентов из Крыма в Ленинград не было. Их удалось купить только в середине августа. Лепский и Беззаботнов на борту «Нерея» пошли в Сухуми. Там с кормы главной палубы судна сняли барокамеру и выгрузили оборудование для обеспечения эксперимента «Садко-3». Затем «Нерей» вернулся для ремонта и подготовки к третьему рейсу в Севастополь.
Было понятно, что его начало откладывается на несколько месяцев. Вместе со Львом Карлиным и Мишей Усенковым я в его работах не участвовал. Все трое в течение полугода именно в такой последовательности и женились, и каждый оставался в жизни с единственной спутницей. На смену нам на «Нерей» приехали мои однокурсники Борис Бобровский и Юра Ларионов. Никого из сотрудников ЛПИ в рейс не отправили.
Только в начале октября экспедиционный состав, включая студентов, выехал в Севастополь. Надеялись быстро выполнить ремонт и набрать новый экипаж. Но ремонт затянулся, а команду долго собирали из экипажей рыболовных судов «с задатками обычных в таких случаях конфликтных ситуаций между командой и наукой» [А. Данилов и др. 2019]. Процесс этот занял почти два месяца. В Севастополе студенты были предоставлены себе. Весь экипаж на «Нерее» собрался только к концу ноября 1969 года, поэтому судно не участвовало в экспериментах «Садко-3». По окончании ремонта 25 ноября его отправили в Сухуми для погрузки оборудования после окончания работ, а затем для бункеровки топливом в Батуми. Наконец, в свой третий рейс НИС «Нерей» 9 декабря вышел из Новороссийска, где ему оформляли таможенные и пограничные формальности.
После возвращения из сложных походов в Атлантику в 1970 году начались разбирательства взаимоотношений командного состава. Капитаном на короткое время пришёл опытный ветеран Балтийского пароходства Будников.
Оставим историю походов «Нерея» и вернёмся в Сухуми, где тем временем в конце лета продолжались работы, которые описал В.Е. Джус. «Эксперимент был намечен на осень. Нам предстояло выполнить большой объём сварочных и строительных работ, испытать корпус и балластные цистерны под давлением, установить подводную лабораторию в вертикальное положение и произвести сборку и наладку приборов и механизмов. Мы – это А. Игнатьев, В. Бурнашов, В. Беззаботнов, В. Мерлин, Н. Немцев, А. Агарков, Б. Лесман, Д. Румянцев, А. Страшнов, Г. Модель, Н. Соловьёв, Н. Васильев, М. Тюлев, А. Монкевич, Е. Савченко, В. Коваленко, Е. Лепский, В. Юкша, И. Андреев, А. Дроздов, А. Цыпленков и Г. Вологдин». Среди старших товарищей были врач Е.А. Коротаев, водолазный специалист И.А. Раевский, В.Н. Поручиков, А.И. Старшинов и Б.Я. Тамашунас. После смерти В.В. Тимонова работы направлял заведующий кафедрой океанологических методов исследований Константин Константинович Дерюгин» [В. Джус. 1974].
В конце августа на два года воинской службы призвали инженера В. Бурнашова. По возвращении он участвовал в заказных подводных работах ЛПИ, в том числе под Владивостоком и на Камчатке. По-видимому, там его сфотографировали. В архивах лаборатории хранилось фото с автографом первого акванавта «Садко».
Ил. 109. Владимир Бурнашов и автограф на обороте фотографии
На территории АКИН готовились к эксперименту «Садко-3». Для его служб, которые прежде располагались в палатках, сотрудники ЛПИ построили двухэтажный деревянный дом [сохранившийся до наших дней] на берегу. Его назвали береговым декомпрессионным комплексом (БДК), в состав которого вошли штаб экспедиции, главный пульт управления и связи с акванавтами в подводном доме, медико-биологическая лаборатория, помещение для обработки результатов наблюдений и лаборатория газового анализа, служебное помещение, оно же кабинет водолазного врача, фото- и кинолаборатории. Рядом – мастерская по ремонту и наладке аппаратуры, склад с водолазным снаряжением и знакомая декомпрессионная барокамера ПДК-2 с «Нерея» с удобными койками. Для перевода акванавтов из ПЛС (подводной лаборатории «Садко-3», как о ней писали в вахтенном журнале) в барокамеру для декомпрессии использовался водолазный колокол (транспортирующая камера), устройство для его стыковки с ПДК-2 и спускоподъёмные устройства – семитонная лебёдка и два тельфера [подвесные грузоподъёмные устройства с электрическим приводом. – Ред.].
Чтобы волны не доставали дом, стоявший близко к береговой черте, его установили на сваях. Ночью с балкона дома был виден пробивавшийся сквозь толщу воды свет от «Садко-3». Когда в подводном доме он гас, это означало, что акванавты ложились спать после трудового дня. Если же подводные работы велись и ночью, на балконе вспыхивали два мощных прожектора, которые освещали всё вокруг.
Ил. 110. Береговой декомпрессионный комплекс
Ил. 111. Барокамера ПДК-2 и водолазный колокол
Ил. 112. К сферам «Садко-2» добавлен третий отсек
Ил. 113. «Садко-3» у нового дома на Сухумском мысу
Летом 1969-го в Сухуми на практике побывали студенты-океанологи 2-го и 3-го курсов. Они жили на берегу, помогали сотрудникам ЛПИ, ходили под воду с аквалангом. Хотя никто из них не стал профессиональным подводником, но все помнили и нелёгкую работу, и подводную рыбалку, и другие приключения.
К началу осеннего семестра младшекурсников отправили в Ленинград, а затем на поля подшефного колхоза.
Ил. 114. Студенты в часы досуга после подводной рыбалки
Ил. 115. Фотосессия с уловом. В центре Юрий Реснянский с загарпуненной камбалой, крайний слева Сергей Коротаев, второй справа Анатолий Новожилов
Более вкусной камбалы, чем черноморская, мне не приходилось пробовать. Последний раз более 30 лет назад мы семьёй в Сочи купили такую же ещё живую рыбину весом около трёх килограммов
